Это было совершенно новое чувство при тех же обстоятельствах.
Каждое утро как обычно я просыпалась по будильнику, собиралась, завтракала, садилась в машину и ехала. Но не направо, на скучные пары в Универ, а налево, в центр. «Как взрослая» я приезжала с утра на свою новоиспеченную работу в Прокуратуру.
Пробка на Якиманке, на Большом Каменном мосту, немного потолкаться у Охотного ряда, на повороте на Тверскую, я ведь уже знаю все лазейки, какой ряд едет быстрее, а где не стоит и дергаться. На въезде во двор Прокуратуры самодельные ворота и охрана. Через две недели на третью я с ними подружилась и они всегда приветливо мне махали и занимали место на парковке тесного двора.
Две тысячи третий год, никто не соблюдает правила дорожного движения, никого не эвакуируют за неправильную парковку. Машины паркуются на обочинах центральных улиц и проспектов как попало, друг на друга, словно селедки в бочке. Можно делать что хочешь за рулем, особенно если в кармане «ксива». Я ее только что получила. Настоящую, такую бордового цвета с надписью «Прокуратура города Москвы». Едва стоило её достать из кармана и вокруг наступало волшебство. Открывались любые двери, расступались любые гаишники, исчезали очереди. Разумеется исключительно в рабочих целях. Когда работаешь в прокуратуре от души, то личные цели как-то сами собой перестают существовать, просто не до них.
Я два месяца боролась за свой «статус» среди других практикантов, где предпочтения отдавали студентам из Института Прокуратуры. Я со своим хоть и престижным будущим дипломом другого ВУЗа шансов почти не имела. Борьба была неравной. Можно было бы даже сдаться. Но я решила, что буду делать всё, что могу и кайфовать до последнего, пока мне не скажут, что я проиграла и надо уходить.
И вдруг победила я. Как?!
Может мне повезло. А может быть просто потому что безотказно бралась за любую работу. Разобрать бланки? – Пожалуйста. Заполнить журнал происшествий за последние две недели после длинного рабочего дня ? – Не вопрос, возьму на выходные и заполню дома. К понедельнику всё привезу сделанное. Отвезти на другой конец города вещдоки – не вопрос! Поехать отвезти что-то в «Матросску» или «Бутырку»? – Да за счастье! Ведь стоит туда что-то привезти, как за старания тебя пригласят на следственные действия, а это уже ценный опыт.
Обычные практиканты соглашались только на интересные или легкие задания, я же бралась за всё. И очень скоро все интересные задания хотели отдать мне, просто потому что работоспособная и «заслужила». При этом выглядела я так, словно меня случайно занесло попутным ветром в это захолустье и выход я просто потеряла. Слишком холёный и наивный был у меня вид. Но дела это не меняло и за мое трудолюбие со мной начал здороваться даже «шеф».
Я попала на практику к самому недружелюбному следователю, и у нас сначала не задалось. Мы скрипели зубами в адрес друг друга, язвили, и всячески не желали срабатываться считая дни до конца практики. Вскоре эти две недели закончились, а я вошла во вкус работы так, что за уши было не оттянуть. Я вспомнила свою мечту, зачем в конце концов я пришла учиться на юрфак: заниматься уголовным правом. Я терпеть не могла сериалы про «ментов», правда очень скоро начала называть «ментов» – своими. Помню тогда взмолилась перед следователем как же мне придумать так, чтобы остаться дольше, чем срок практики. И он придумал. И я осталась. Бороться за место.
Это было мило, но работала я с тройной силой и рвением. Спустя пару месяцев я могла найти общий язык с любым представителем власти. Хрупкая блондинка, на маленьком голубом «пежо». Я рассекала по тюрьмам с мелкими поручениями, собирала бумажки, училась проводить допросы, расследовать преступления на всех ярких событиях центра города.
Я умело отмазывалась от гаишников с помощью «ксивы» и доброго слова, настойчиво ставила на место всех РУБОПовцев и ОБЭПовцев. До сих пор их вижу за версту. И вскоре завоевала уважение. Со следователем мы сдружились и работали не покладая рук. Меня признала даже его очень суровая и ревнивая жена. И я была единственным представителем женского пола, кого она терпела рядом со своим мужем столько времени подряд.
В общем, всё это конечно не могло не вскружить голову. Я была однозначно молодец.
Поэтому, когда пришла очередь кого-то из практикантов принять в штат, то взяли скромную, работоспособную меня, а не очередного племянника кого-то там.
Шефство надо мной взял всё тот же следователь, и я была как бы при нём.
В общем, каждое утро вместо Университета, я неслась в Прокуратуру.
Этот день должен был быть самым обычным, мы договорились со следователем, что с самого утра устроим разбор «двух тонн» бумаг по одному неимоверно скучному делу. Там ребята из ОБЭП задержали очередного торговца компактных дисков и видео игр, и буквально неделю назад с почётом занесли нам всё незаконное и конфискованное в кабинет. В качестве вещественных доказательств. После чего не то что трудиться, а дойти до стола было проблематично. В наших интересах было скорее это разобрать.
Чтобы высказать свое уважение, ребята из ОБЭП пригласили меня на ответственное задание: предлагалось сходить в притон и за сто долларов снять проститутку, сделать так сказать «контрольную закупку». Услышав это я потеряла немного дар речи. Отказывать в предложенной работе я не имела привычки, но такое «заманчивое» предложение поступило впервые.
Мой следователь, по-отечески встал на моем пути и даже не позволив мне подумать, сказал чтоб даже не смели. «Она всё знает про контрольные закупки, практиковаться в этом не нуждается, вон там парней сколько без дела сидят, их берите». В составлении описи на «левые» видео-игры практиковаться тоже не очень хотелось, но это хотя бы было безопасно.
В общем, всю эту ерунду нужно было разобрать, проверить и описать. Самый чёрный труд почти.
Так как я точно знала, что ездить в этот день мне особо не придётся, я нарядилась в каблуки. Я же девочка, хотелось.
Я вошла в кабинет, когда Саша (следователь) раскидал по всему полу своего микро-кабинетика всё, что можно было раскидать.
– Нарядилась, звезда! Присоединяйся; – хмыкнул мне Александр откуда-то из-под шкафа.
Ему тогда было около тридцати наверное. Мне казалось взрослый.
Большой, румяный, хитрый, с вечно грязной головой, в серых брюках и специфическом жилете Сашка честно работал на государство и боролся со «злодеями». Так в Прокуратуре величали подозреваемых. На первый взгляд он был ужасен: язвил, грубил, никогда не отзывался на просьбы, одним словом – худший вариант, к кому можно было попасть. Но потом оказалось, что под этим тяжелым взглядом прячется добродушный и застенчивый парень, который совсем не прочь подружиться и вести себя по-человечески. Благодаря ему и случилась моя недолгая карьера в Прокуратуре. И я до сих пор считаю, что он был в моей жизни одним из тех, кто вел себя именно по-человечески.
– Я сегодня дежурный, кстати – буркнул Саша из под стола, открывая очередную коробку с вещдоками.
– О, неееет! Хоть бы ничего не случилось и мы смогли сходить на обед – откликнулась я.
– При тебе мне всегда везёт и ничего никогда не случается. Так что даже не надейся сегодня увидеть труп – предвосхищая все надежды проворчал он.
Увидеть труп – мечта любого новичка. Каждый, кто работает в этой области имеет свою собственную историю про первый труп. И я ждала, разумеется, своей очереди. Это было бы неким негласным посвящением. Да что уж там, вместе со мной ждали её почти все мои коллеги. Одни чтобы понять на что я способна, другие – чтобы поржать, третьи – просто за компанию, должно же что-то происходить в мире.
Эти коробки с дисками и бумагами мешали нам жить уже две недели. Мы хотели все разобрать сегодня же. Но если Саша дежурный, то это означало, что на любое внезапное происшествие на нашей территории он должен будет поехать. Ну, а я как пойдет: или с ним, или оставаться на месте разгребать завалы. Так случилось, что за всю мою работу в несколько месяцев, Саша ни разу не выезжал на труп. Зато у соседей по кабинетам их бывало в избытке.
День был прекрасный. Погода шикарная, светило майское солнце, пели птицы, наши окна были раскрыты настежь, Москва предвкушала лето. Жизнь кипела как обычно: следователи проводили свои допросы, пили кофе, бегали друг другу в кабинеты на перекур, стрельнуть бумаги/бланки и просто перекинуться словом. Мы с Сашкой не исключение.
– Ну что, дежурные сегодня? – мимо прошел Вадим, новенький следователь, его только оформили и он тоже как и я, еще многого не видел. И конечно ради развлечения тоже, как и многие, ждал мой первый труп.
Я работала полноценно уже третий месяц и ни разу еще не проходила боевое крещение трупом. Многие практиканты, которые отработав практику уже вернулись в свои прежние жизни, трупы повидать успели, а я – нет. Вся прокуратура сквозь смех делала ставки как я перенесу это событие, но случая никак не подворачивалось. «Трупы» меня берегли и не случались в Сашино дежурство никогда.
– Ох, да, надеюсь как обычно, нас никто не выдернет – я сидела на пыльном полу и разгребала вещдоки. Сашу вызвал шеф.
– Покурим?
– ой, нет, не сейчас Вадик, давай позже, я зайду – отмахнулась я;
– Ок, удачи! Одолжи тогда бланк допроса свидетелей, ни у кого не осталось, может у вас?
– Вооон в том шкафу возьми, там на полу в дальнем углу лежат последние;
Вадик нагнулся и с трудом достал пыльный бланк со дна полки, которая фактически являлась полом. Он уже собрался выходить, как в кабинет вернулся как всегда хитрый и скрытный Саша.
– Собирайся, звезда! Твой звездный час пробил!
– Да лааадно?! – оживился Вадим;
– Не может быть. Что произошло?
– Не парься, там не криминал по ходу, но ехать надо. Чувак вешал кондей и сорвался. Сама понимаешь, мы должны приехать. Собирайся.
– А мы зачем? Ну?
– Чтобы заверить, что его никто не столкнул, ну?!
Внутри меня что-то оборвалось. Труп. Первый. Ну, привет.
– А что собирать-то?
– Завещание пиши, блин! Ох, доконают меня эти практиканты!
– Я не практикантка! – поставила его гордо я на место;
– Ой, извините, простите, общественный помощник следователя, сейчас только обождите, все бумажечки сложу за вас и машину вам подгоню – дерзил Сашка – дуй к Светке, возьми бланки у нее, она знает какие, у нас нет.
Он на самом деле хотел меня подбодрить. Да и радовался за свою ученицу, в конце концов. Должна была коробки разбирать, а тут целое событие.
В общем, пока за нами ехала машина, я погнала в противоположный конец коридора «к Светке за бланками».
– Так, наконец-то первый раз! Пообедать, надеюсь, успела? – ухмыльнулась Света Шатова, следователь из соседнего кабинета.
Света была умной, когда-то интеллигентной и до сих пор блондинкой с красивыми ногами. Но от сидячей работы ног никогда не было видно. А интеллигентность Света утратила от свойств работы. Однако на стене красовалось фото, на котором сам «Авдей» (самый главный для прокурорских в те времена) вручал ей награду и жал руку, а это означало, что Света – крутая.
Она и правда была классная. Всегда поддерживала практикантов, никогда не жалела делиться знаниями, и очень, очень много работала. Часто сидела допоздна, утром всегда была на месте вовремя, всегда знала ответ на любой вопрос. Но всегда умела послать, когда слишком сильно злоупотребляли пресловутым: «Светик же все знает? Светик подскажи». Тогда Светик слала всех далеко и надолго, закрывала дверь и плодотворно работала.
Однажды я спросила её: «Как ты всё это психологически выдерживаешь?». Тогда Света ждала на допрос кого-то из родственников очередной убитой жертвы. В той истории было всё как всегда: ничто не предвещало, но в один прекрасный момент всё пошло по наклонной. И человек ещё вчера был «частью ячейки общества», а сегодня уже в протоколе допроса следователя называется «жертва преступления» и ничего уже не повернуть вспять. На допрос приходят близкие родственники и плачут, и просят разрешения на доступ в квартиру, чтобы милые сердцу вещи забрать, например. А Света должна запретить. Потому что «идут следственные действия».
Однажды кто-то пытался унести торшер из её кабинета, который был и вещдоком по делу, и семейной реликвией, но Света разобралась и с этим. Сама.
– Знаешь, когда сидит перед тобой жертва – надо ей сочувствовать. Понимать, принимать, жалеть, помогать, обещать отдать торшер, в конце концов. Но не забывать при этом делать свою работу. Поэтому, когда за потерпевшим закрывается дверь, я убираю его дело в шкаф и «отпускаю». Дверь закрывается, дело – тоже. Иначе никаких нервов на всех не хватит.
– Но это же… – развожу я руками, пытаясь подобрать слово;
– Да, это очень сложно. И не сразу приходит. С опытом. Но у нас такая работа. Надо. – твердо сказала Света, звонко захлопнув очередное дело.
Тогда я обращала внимание, что у неё старомодный свитер. Сейчас же помню, что красивого и натурального оттенка волосы.
– Ну что, манную кашу и винегрет съела? – пошутила надо мной Света, одалживая бланки.
Это старая прокурорская шутка. При первой встрече с трупом у некоторых может дойти до рвоты, поэтому всем новичкам советуют съесть манную кашу – легко выходит, и винегрет – красиво лежит.
Ну, простите. Таков уж этот юмор.
– Даже не подготовилась, блин – пожала плечами я, выходя из кабинета на дрожащих от волнения ногах.
– Ничего, по дороге зайди в продуктовый за углом, там сегодня винегрет на развес – засмеялась она, все присутствующие в кабинете тоже. И я вместе с ними.
Когда над тобой смеются, лучше это делать вместе с ними. Сразу становится смешно, а не обидно.
Как добрались до места происшествия уже не помню.
Особняк в центре Москвы, солнечный день. Машина скорой помощи. Приехали только они и опера. Еще должны судмедэксперты, но их всё нет.
– Практикантка? – ухмыльнулись опера Саше.
– Это наш официальный помощник общественный – невозмутимо представил меня Саша, затем понизив голос хитро, словно кот облизывается на сметану, добавил – но, первый раз, да.
– Понятно! – захихикали парни – ну, что, подождешь нас тут? – с презренным вызовом бросили они мне.
Услышав это я будто вспомнила Марти Макфлая из «Назад в Будущее» и его традиционное: «Струсил, цыпленок?!» Только я была не за плохих. За хороших я. Я же будущий следователь и моя профессия – быть хладнокровной. Поэтому трусить ну вообще никак.
Саша немного, совсем лишь каплю, настороженно на меня посмотрел. Я думаю он хотел дать мне шанс на любое отступление. Но конечно же должен был постебать вместе со всеми. Так принято.
Но я просто не могла ударить в грязь лицом. Честно говоря, не сразу понимая что нам нужно делать и что меня может ждать, я решила нырнуть в омут с головой.
– Так, хорош ржать, работать будем или продолжим тут любезничать? – борзо ответила я с улыбкой.
– Ну, тогда полезли! – весело подхватили опера.
– Куда? – я насторожилась.
– Куда-куда! На крышу, барышня!
– Ах, на крышу… да не вопрос! – упрямо подхватила я.
– Маш, стой, ты же на каблуках… – начал было Саша.
– Ничего, тем наряднее! – звонко зацокала я в сторону подъезда.
– О, господи! Там же крыша не плоская, дура! Черепица, наклонная, мне же отвечать потом – закудахтал мой дорогой следователь.
– Ты справишься. Главное манную кашу с винегретом поешь, ну ты знаешь правила. – буркнула я в ответ.
– Ох, зараза, на мою голову – по-отечески бухтел Сашка и ковылял за мной.
Я до этого ни разу не была на таких крышах. Настоящая черепичная, как в кино. Вокруг особняки, богатство крыш Тверского района, деревья зеленеют, сирень во всю цветёт, красота. В особняке располагались офисы. Они спешили к лету обзавестись кондиционерами. Позвонили мужику по объявлению. Он работал в официальной «конторе» по установке кондиционеров, но в этот день халтурил на стороне. Приехал подзаработать, и вот со страховкой не сложилось. Сорвался с пятого этажа.
Вот тебе и весь криминал.
Саша с операми обсуждали примитивные данные: сколько входов в доме, что за компания здесь расположена, кто заказчик, как звали сорвавшегося.
«Сергей» – врезалось мне в память.
Мы вошли в комнату на пятом этаже: обычный офис, несколько столов с оргтехникой, принтеры, большой ксерокс, сейф, евроремонт. Прокуратуре такого не снилось. Следователи работали на древних машинах, которые сами чинили, а какие громкие звуки издавал принтер, вы даже не хотите знать. Можно было просто сойти с ума.
Окна помещения выходили на крышу, наверняка в хорошую погоду здешние сотрудники выходили сюда покурить.
Ребята сухо обсуждали детали происшествия, такая работа. С них ведь всё потом спросят.
Я на мгновение зажмурилась и представила как этот Сергей несколькими часами ранее вошел в эту комнату. Он разделся у этой конкретной вешалки, повесил свою кожаную куртку на крючок. Вот она. Бежевая потёртая курточка. От неё, даже спустя несколько часов, как её сюда повесили, наперекор обстоятельствам веяло жизнью. Из кармана торчала газета «Метро», сегодняшняя. Я аккуратно вытащила её. Почти вся прочитана, разгадан кроссворд, вероятно ехал долго на метро. Бедняга даже не предполагал что так всё обернётся. Он просто взял снаряжение, совершил необходимые приготовления и вылез в это окно на крышу. Интересно он заметил какой прекрасный день сегодня?
«С Е Р Г Е Й …» безостановочно крутилось в моей голове.
Вылезая на крышу я попробовала повторить его действия. На каблуках было дико не удобно шагать по черепице. Сашка ковырялся за мной и всё время кудахча пытался дать мне руку. Опера двигались первыми, и постоянно шутили.
Смеяться мне не хотелось, я думала лишь о том, что несколько часов назад на этой крыше совершенно нелепо закончилась чья-то жизнь. Но я поддерживала всеобщее настроение и вставляла необходимые фразы в диалог. Мысленно извиняясь перед Сергеем.
Я взяла протокол места происшествия и с должным холодом и равнодушием принялась его заполнять. Сашка нахмурившись с умным видом подсказывал мне формулировки этих ледяных описательных фраз, которые положено записать.
Как на зло природа настойчиво подчёркивала тот факт, что несмотря ни на что жизнь продолжается: предательски классно светило солнце, чирикали птицы и хотелось петь. А не констатировать смерть молодого, крепкого, ни в чём не повинного мужчины.
Заполнив протокол мы спустились обратной дорогой вниз. Я бросила взгляд на его куртку. Потертая коричневая кожанка. Как там говорила Света? Закрыть дверь-закрыть дело.
Я нарочито резко хлопнула дверью.
Парни были в восхищении. Я излазила всю крышу и заполнила протокол без лишних движений.
Зауважали.
Внизу в скорой помощи ждал, собственно говоря, сам виновник торжества. Опера топтались около, покуривая.
– Что дальше? – спросила я максимально безэмоционально.
– Судмедэкспертов ждём. Должны с ними описать и поедем обратно в контору – пояснил Саша.
– Они ещё не скоро, не до нас им – топча сигарету ногой об асфальт ответил один из оперов.
– Пойдем без них, значит – плюнул Сашка – а то до ночи провозимся.
Во всей этой структуре люди делятся на два лагеря: кому и ожидание работа, а кому нужно больше и они стараются сократить любые ожидания и достигнуть больше целей. Опера были из первой категории, мой Сашка – из второй.
Он собрался уже лезть первым в машину скорой помощи.
– Погоди, ну – опера решили продолжить мою проверку на прочность – дамы же вперед.
– Ой, да хорош вам, она у меня и так вон какая крутая, для первого раза нормально – заботился изо всех Сашка.
– Саш, всё нормально, работу надо делать до конца – осмелилась я, и схватив протокол с ручкой запрыгнула в Скорую Помощь первой.
Так на мгновение мы остались одни.
Я и Сергей. Мой первый труп.
Первое моё желание было поздороваться. Никогда этого не забуду. Я осторожно, словно извиняясь за вторжение, его рассмотрела. Он был симпатичным, словно спящим, и в ранах, опять как в кино. Только не дышал. И это было чудовищное не кино.
Это было просто вразрез всех здравых смыслов. Первое что хотелось ему сказать это: «Сережа, ну твою же мать? Зачем ты так? Мог бы ехать сейчас домой и читать свою газету, ну как же так?»
– Хочешь выйти? – заботливо спросил Саша;
– Хочу работу закончить.
– О, ну тогда пиши, товарищ помощник следователя: «Тело мужчины, на вид … лет, видимые повреждения…. Предположительно…. Полученные….» – заунывно следовательским тоном стал диктовать мне Сашка. Я заметила, что этот тон нас обоих возвращал на землю и заставлял фокусироваться на работе. Так вот оказывается почему они такие зануды…
Опера остались хихикать на улице.
Обратно решили пройтись пешком. Солнце всё ещё светило, птицы продолжали чирикать, а мы пропустили обед. По дороге мы зашли в магазин и купили какой-то треш поесть в кабинете.
Всю дорогу болтали о разном.
– Ой, и повезло тебе, Маня – подбадривал меня Саша – первый труп и такой холёный, аккуратненький. Свежий! Вон у меня первый был – полная жесть. Неделю в закрытой квартире пролежал на майские праздники, ох уж там мне манная каша пригодилась. А у тебя что? Всё ровно. Говорю ж – везучая. – рассуждал Сашка.
– Это, Сань, мы оба с тобой везучие. Идём, гуляем, дышим, живые…
– Так, ты мне это брось, поняла? Люди умирают, наша работа такая. Не мы его с крыши толкали и страховку не привязали. Не кисни. А ты сегодня – звезда. Горжусь прям! Опера челюсти отвесили, видела? То то же, знай наших! – радовался Сашка.
– Да уж, я и правда была не плоха – рассмеялась я.
Так неспешно мы вернулись в родную контору.
– Ну что, манная каша хорошо пошла? Винегрет лежал? – делали ставки наши.
– Да она у нас кремень, какой там винегрет, всем операм нос утерла – хвастался за меня Саша.
Все важно зацокали языками, словно принимая меня в стаю.
Я была горда собой. И по прежнему мысленно извинялась перед Сергеем.
Вернувшись в кабинет Сашка срочно повис на телефоне со своей строгой женой, надо было отчитаться где пропадал – «Аллё, Светуль? Я вернулся. Да, дежурство же… Не поверишь, у нашей-то сегодня боевое крещение было… ага… ну да…» – отвлекшись на меня он отмахнулся: «так ладно, иди домой! Отдохни от впечатлений. И смотри мне не кисни!».
Сегодня он дежурный, домой не вернется, значит будет всё свободное время ворковать со «Светулей».
Я послав воздушный поцелуй удалилась. Саше тоже нужно было по-своему «закрыть дверь» и «не киснуть».
Покидая прокуратуру в неприлично раннее время, около 5 вечера, я прошлась по коридорам, работа везде кипела. Преступления раскрывались и зависали, отчеты писались, бланки заполнялись, свидетели допрашивались.
Как ведь легко наказывать виновных, но почему никто не говорит, как тяжело смотреть как гибнут невинные?
Как тут закрыть дверь не прищемив себе не только палец, но и пол-руки?!
Сев в машину я поехала привычным маршрутом домой.
Пробка на Петровке, Лубянка, Кремлевская Набережная. Люди. Много людей, каждый из которых знает, но постоянно забывает, что «от тюрьмы и от суммы не зарекайся».
Московское небо было красивым, хоть и спрятало в своих облаках солнце. По-весеннему аппетитный воздух обещал приключения, но у меня не было сил. В душе булыжником застрял «Сергей».
Вот так я – свеженький, прошедший боевое крещение новичок, выехала утром обычным новобранцем, а домой возвращаюсь уже с опытом. И самое странное в этой ситуации, что я должна была гордиться собой. Я лазила по крышам, словно «Её звали Никита», и с таким хладнокровием сыпала нужными терминами. Но моя натянутая на лицо словно резиновая улыбка говорила о том, что внутри меня всё так и кричит от несправедливости. И никак не может взять и закрыть за собой эту долбанную дверь.
Жизнь сразу решила без всяких прелюдий ударить меня лицом об стол: умирают не только преступники. Умирают обычные люди. И их очень жаль. И с этим надо жить. И даже работать. И даже закрывать двери. А у меня кажется не встроен замок. Упс.
Я тогда еще не осознавала, но именно в это время навстречу моей прокурорской карьере откуда-то издалека вышел жирный такой крестик. Примерно через год он уверенно встанет на пути моей прокурорской карьеры и скажет «стоп!». И невидимые закрывающиеся как в метро двери, отрежут напрочь меня от карьеры следователя. И я пойду дальше искать себя.
В ту ночь я долго не могла уснуть. Крутилась, смотрела на огни города из окна и никак не могла выкинуть из головы события этого дня, который начался как обычно, а закончился совершенно неожиданно.
Для Сергея. И для меня: неловкой девчонки на каблуках на черепичной крыше, погладившей его одиноко висящую потертую кожаную куртку на той самой вешалке.
Пока никто не видел.
Это был мощный для меня урок.